Идея христианского единства
в русской мысли XIX в. – начала XX в.

В рамках данной темы рассматриваются ключевые вехи дипломатических и культурных контактов Русского Православия и Римско-католической церкви в XIX-XX вв.: положение католической церкви в XIX в. в России; история подписания конкордата 1847 года, визит императора Николая I; Отношения России и Ватикана в период польского восстания; католический вопрос как внутренний вопрос России; разрыв отношений России и Ватикана; восстановление отношений при Александре III; переписка Александра III и Льва XIII как основной источник по российско-ватиканским дипломатическим отношениям во второй половине XIX века; Энциклика об объединении церквей Льва XIII; Наследие Юрия Крижанича в XIX столетии. Ж. Де Местр и Россия; «Версальские иезуиты»: Гагарин, Мартынов, Балабин и Пирлинг. Экуменические проекты ордена варнавитов (Духовный путь Шувалова; Чезаре Тондини и Россия). Исторический контекст проекта объединения церквей Вл.С. Соловьёва; Победоносцев и Святой Престол; католические модернисты и русские католики; Католические приходы в Санкт-Петербурге и Москве в начале XX века; Пий X и Россия: борьба против модернизма; Россия и Святой Престол перед Первой мировой войной; Восточная политика Бенедикта XV; Святой Престол и русские католики в период Первой мировой войны и Русской революции; Создание Конгрегации по Восточным церквям; Пий XI и Советское государство; Миссия Мишеля д'Эрбиньи (Католическая помощь России); Коммисия Pro Russia; репрессии на русских католиков; создание русского апостолата; ключевые фигуры русской религиозной эмиграции.

Чаадаев писал о необходимости христианского единства, говорил о христианстве как об общей и единственной основе становления европейской культуры, писал о единой Вселенской церкви.Центральное произведение Чадаева – это «Философические письма». Когда говорят о данной работе, то делают акцент, прежде всего, на философии истории мыслителя, подчеркивая, что историософские взгляды Чаадаева непосредственно произрастают из восприятия христианства в его исторической перспективе.Синтез религиозного и светского начала для Чаадаева возможен только в контексте христианской идеи. Чаадаев говорит о социальном христианстве и использует именно этот термин. Католичество становится его ориентиром. Отсутствие такой социальной ориентации есть одна из основных проблем России.

Период увлечения Гоголя католицизмом приходится на время его пребывания в Риме, где он написал роман "Мертвые души". Риме Гоголь бывал у кн. Зинаиды Волконской, вновь обращенной в католичество, и дружил с М. П. Балабиной, которая тоже склонялась к этой религии. Через русских католиков в Риме Гоголь познакомился с рядом высокопоставленных католических лиц и посещал католические храмы. Он увлекся Вселенскостью Рима и писал, что человек в этом городе гораздо ближе к Богу чем еще где-либо и отмечал, что "в одном только Риме молятся; в других местах показывают только вид, что молятся". В Риме происходит религиозный переворот Гоголя, он из критика социальной действительности переходит к глубокому мистическому чувству церковного единства.

Ф.И. Тютчев в 1849 году опубликовал в журнале Review des Deux Mondes статью «La Papauté et la Question Romaine». Редакция журнала дополнила заглавие фразой «au point de vue de Saint-Pétersbourg», тем самым подчеркнув, что идеи, высказанные в статье, совпадают с официальной политикой Русского императора. Это была критическая статья по отношению к римской католической церкви, по мнению мыслителя, забывшей свое истинное предназначение и слишком увлекшейся борьбой за светскую власть. Тютчев все же не оставлял надежду на будущее единство христианской церкви, но при условии возращения западной церкви к традиции церкви восточной. Церковное единство должно было стать основой единства политического под эгидой русского православного императора.

Хомяков говорит об истинном и неизменном Единстве Церкви как таинственном живом теле, теле Христовом. Единство Церкви - это следствие того, что Бог один и един. Присутствуют мистические границы Церкви и её деление на Церковь видимую и невидимую (град небесный и град земной). Земная Церковь неизменна и её Символ Веры, установленный Вселенскими Соборами неизменен. Истинное учение Церкви, подчиненное духу Христову, не несет в себе частные учения и мнения отдельных исповедников веры. Хомяков выступает против национальной церкви, ни один народ, ни одно собрание не может быть носителем святости в большей мере чем все остальные, так как Единая, Соборная и Апостольская Церковь принадлежит всему миру.

Католический или Римский вопрос вошел в круг интересов Достоевского в 60-е годы. В этот период он активно вместе со своим братом занимался издательской деятельностью. Так, среди материалов журналов братьев Достоевских ("Эпоха" и "Время") можно найти полемические статьи о богословских и моральных проблемах границ светской и церковной власти Папы Римского, о католиках Российской империи, Польском восстании, о политике папы Пия IX, об ордене иезуитов. Линия о диалоге Церквей и рассуждения об "Истинной церкви" присутствует в романе "Идиот", "Подросток", "Братья Карамазовы", а также в "Дневнике писателя".

В 1883 г. в журнале «Русь» были опубликованы несколько статей Соловьёва под общим названием «Великий спор и христианская политика». В этой работе были сформулированы основы соловьёвского проекта и первые тезисы о противостоянии христианского Запада и христианского Востока, которое возможно достойно и разумно преодолеть только лишь при воссоединении церквей. Главным выводом работы стало утверждение, что ни исторически Запад, ни исторический Восток Европы не имеют никакой исторической перспективы до момента их воссоединения. Первоначально философ определял свой проект как «богочеловеческий священно-мирской союз». Фактически Соловьёв выступил с критикой внутреннего церковного курса К.П. Победоносцева. Проводимую им политику мыслитель воспринимал как первые шаги на пути к кризису не только империи, но и кризису христианства – религии наднациональной. Он не принимал тезис обер-прокурора Святейшего Синода, о том, что России необходима своя религия, своя русская церковь, императорская церковь. Для Соловьёва изолированная от Вселенской церкви русская церковь сама по себе бесценна, представляет собой всего лишь атрибут и «санкцию исключительного национализма». Так для Соловьёва важнейшей становится идея «христианского государства», которое осуществляет «христианскую политику». Христианская истина, по мнению Соловьёва, утверждает неизменное существование наций и прав национальностей. Философ отметил в статье «L’idea russe», что негативное отношение к церкви католической означает лишь страх перед её кафоличностью, ее вселенскостью.

С момента знакомства с Соловьёвым Трубецкой увлечен историей папства, он меняет свою исследовательскую повестку и начинает заниматься изучением исторического контекста становления «латинской» теократии. В 1891 году он подготовил и защитил магистерскую диссертацию «Миросозерцания Блаженного Августина», целью которой с одной стороны стало определение историко-философского значения личности и идейного наследия средневекового философа. В 1897 году, продолжая свои исследования исторического контекста развития идеи теократии в римско-католическом формате, мыслитель защищает докторскую диссертацию «Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI в. Идея Божеского царства у Григория VII и публицистов — его современников», в которой он рассматривает исторические условия папской политики, направленной на утверждение Римско-католической церкви в качестве универсального общенародного центра западного христианства и формирования латинской теократии, во главе с Римским папой.Трубецкой не отрицал задачу соединения церквей и даже подчеркивал, что «она вытекает из самой сущности славянофильского идеала» , но все же критиковал соловьёвское определение православия только как созерцательного начала, а римского католичества как действенного. Трубецкой полагал, что, говоря о соединении Церквей, необходимо мистическое взаимное проникновение двух мировых религиозных начал, в их синтезе, который ознаменует конец мира и истории.

14 марта 1926 года Иванов принял католичество без отречения от православия, по формуле, составленной Владимиром Соловьевым и опубликованной в книге «Россия и Вселенская церковь». Но при этом переход состоялся с согласования Конгрегации доктрины веры Святого Престола. Иванов близко общался с русскими католиками в эмиграции, а также католическими деятелями, участвовал в жизни коллегиума Руссикум. Иванов понимает Церковь как мистическое собрание, общение верующих, по словам Христа, где двое собраны во имя Его. Всемирную свободную теократию он трактовал как «процесс становления богочеловечества, имеющего объединить сынов Божиих». Иванов полагал, что вне Церкви невозможно адекватное познание истины.

Бердяев вел церковную жизнь исповедовался и причащался, скончался православным и был похоронен по православному обряду. Он отмечал: «...Я не терял связи с Православной Церковью, хотя конфессиональное самоутверждение и исключительность мне всегда были чужды и противны». Бердяев полагал, что в Церкви присутствует Святой дух, в этом и заключается ее авторитет. Но при этом Бердяев скептически относился к Церковной иерархии, считая, что она ограничивает свободу. Процесс сближения церквей он считал свойственным духу времени, где речь идет о разных вариантах единения. При этом процесс сближения и объединения должен идти снизу, из глубины.

Современные исследователи выделяют три ключевых эта относительно идеи единства церкви у С.Н. Булгакова и отношения к римской традиции :1) более или менее спокойное принятие русской православной традиции, 2) искушение отделения от Москвы и соединения с Римом, достигающее своей кульминационной точки в текстах, собранных под названием «У стен Херсониса», и, наконец, последний, 3) возвращение, снова более или менее спокойное, к русской традиции. В 1922 г. Булгаков пишет работы "У стен Херсониса" тяжело переживая катастрофу русской государственности и церкви. Он приходит к выводу, что раскол ослабляет Церковь в этом мире. Он пишет: "Восстановление православного церковного общения с Римом означает не прорубленное в стене московского староверческого терема окно, чтобы через него наводнить интернациональный дешевкой весь терем, а затем его и сломать, но открытое, религиозное честное соединение с всемирной всенародной Церковью". У Булгаков появляются интуиции о том, что разделение, суть мировой исторической трагедии, которой для него стала Русская революция и Гражданская война, заключалась именно в разделении Церкви, в формальном отношении к Церкви, исторически явившейся институтом, но мистически должной быть телом Христовым, собранием, идеальным обществом. Булгаков осознал, что проблема единства не может быть разрешена, если оставить в стороне единство, принесенное в Церковь Христом.Для него чрезвычайно важно идея Вселенской церкви. Экуменический вопрос у Булгакова не исчерпывается межконфессиональными отношениями, но является вопросом единства всего мира и бытия

Франк в своих рассуждениях о Церкви следует понятию соборности А.С. Хомякова и идеи всеединства Вл.С. Соловьёва. Церковь одновременно - это соборное «мы»-единство и как мистический всеединый организм, который является первоосновой общества и помогает в человеке актуализировать свою субъектность, свое личностное начало. Поздний Франк совершает поворот к Соловьёву и его идеи Вселенской церкви, в этот период происходит усиление универсальных религиозных позиций Франка. Ф. Буббайер отмечает, что "наиболее уверенно христианский универсализм Франка проявился в 1940-е гг." и связывает это с опытом изгнания из России после революции и отсутствия собственного дома, поиска дальнейшей платформы для собственного бытия.